Большой эксперимент

Недавно художественный руководитель и главный дирижер Большого театра Александр Ведерников заявил, что театр ведет работу по «поиску новой современной оперы для постановки на своей сцене». По его словам, уже подписан договор с композитором Леонидом Десятниковым и писателем Владимиром Сорокиным на выполнение такого заказа.

Поскольку руководство Большого давать подробную информацию о готовящемся проекте отказалось, «Итоги» обратились непосредственно к «подрядчикам». По словам Владимира Сорокина, опера должна быть закончена к марту. Причем театр принимает самое активное участие в создании концепции произведения: «Мы будем находиться в контакте с исполнительным продюсером Эдуардом Бояковым и начальником управления творческого планирования Петром Поспеловым». По поводу сюжета Владимир Сорокин сказал, что «это будет текст, адекватный времени». Хотя адекватность времени, по его словам, будет выглядеть не так, как в фильме «Москва», где ему уже довелось поработать вместе с Леонидом Десятниковым. «Я бы сказал, что фильм „Москва“ — это и есть 90-е годы. В данном случае адекватность будет выражаться по-другому». Здесь получит новое развитие тема клонирования, известная поклонникам Сорокина по роману «Голубое сало». На смену клонированным писателям придут клонированные композиторы. И хотя все они принадлежат XIX веку, действие будет происходить в наше время. Вот что сказал «Итогам» Леонид Десятников: «В этой опере участвуют пять композиторов-клонов. Они все достаточно разные, и мне придется учитывать стилевые черты каждого из них. Поэтому я должен буду соотнести пять различных стилей в довольно стремительном движении и дать некий комикс. Все, кто читал „Голубое сало“, помнят, что там есть фрагмент, где клоны писателей продуцируют творчество своих прародителей. Нечто похожее на то, что сделал Сорокин в „Голубом сале“ с этими несчастными писателями, мне надо будет сделать в музыке».

По словам соавторов, на уровне синопсиса, который был представлен Большому театру, их идея понравилась. Правда, договор, по словам Александра Ведерникова, составлен таким образом, что, лишь когда опера будет уже написана, театр ее прослушает. Если произведение театр устроит, будет принято решение о его постановке и определена сумма гонорара. «Если опера нас не устроит, ставить ее мы не будем. Поскольку Сорокин и Десятников — одни из самых известных представителей российской культуры, театр счел возможным пойти на этот эксперимент», — подчеркнул Александр Ведерников.

Согласие Большого провести подобный эксперимент — уже сенсация. А если постановка будет осуществлена, то бурные дискуссии консерваторов и новаторов обеспечены. В общественном сознании Большой давно уже стал цитаделью академизма — чем-то вроде парижской Академии литературы во времена заката классицизма. Но как руководство Академии уступало новым веяниям, так и руководство театра для актуализации своего репертуара обратилось сегодня к самому скандальному писателю последних двух десятилетий, автору «Нормы», «Голубого сала», «Пира», который приобрел репутацию самого маргинального русского классика.

Сорокин уже выступал в качестве драматурга. Его пьеса “Dostoevsky-trip” воспроизводит галлюцинаторный бред персонажей, подсаженных авторской волей на литературные наркотики самым сильным из которых оказывается «Идиот» Достоевского. Некоторые критики упрекали пьесу в несценичности, перегруженности цитатами в ущерб характерам и развитию действия. Интересно, рассчитывают ли в Большом получить от Сорокина что-то похожее на «Щи» или “Dostoevsky-trip” или ждут чего-то нового?

Свои опыты в драматургии Сорокин начал с «антитеатральных» пьес, которые он сегодня предпочитает называть «антирутинными». Еще около двух лет назад он утверждал, что театр как род искусства «непластичен» и что он «закончился из-за глупости и консервативности театральных людей». До сих пор его приговор остается в силе: «Да, театр действительно умер. Из всего, что ставится в мире, хороших постановок — 10 процентов. Причин умирания много. У нас одна из главных — возраст режиссеров и директоров. Мне недавно сказали, что средний возраст режиссера московского театра — 72 года. Значит, его эстетические принципы складывались в 50-е годы».

Но, несмотря на это, писатель готов помочь театру в поисках новых путей к зрителю. Впрочем, многое здесь будет зависеть от музыкальных решений, которые предложит Леонид Десятников. Александр Ведерников отметил, что, насколько он знает, опер Десятников еще не писал, и надеется, что первый опыт будет удачным. На самом деле у Десятникова уже был опыт работы в оперном жанре:"Я написал три оперы, и все они были поставлены еще в советские времена. Первую — «Бедную Лизу» — поставил Борис Покровский. Вторая, псевдопионерская, называлась «Браво-брависсимо, пионер Анисимов, или Никто не хочет петь». А третья, малометражная, на двадцать пять минут, по поэме Олега Григорьева, покойного петербургского поэта, называлась «Витамин роста».

Десятников уверен, что у них с Сорокиным много общего: «Я понимаю степень музыкальности его прозы. Но природа материала, с которым мы работаем, разная. Он более радикальный художник, чем я. В его распоряжении находится такое сильнодействующее средство, как ненормативная лексика, а в музыке нет никаких табуированных звуков, которыми я мог бы воспользоваться».

Тем не менее Десятникова с Сорокиным роднят и склонность к стилизации, вольное обращение с традициями, концептуальный стеб, игра цитат. Например, десятниковская «Зима священная 1949 года» — симфония для оркестра, хора и солистов, которую играли и в Москве, и в Веймаре, — нещадно эксплуатирует… текст из учебника английского языка. Задействованные же в ней музыкальные цитаты включают в себя наряду с «Весной священной» Стравинского и «Праздничную увертюру» Шостаковича, и «Манфреда» Чайковского. В такой же игровой манере сделан фильм Александра Зельдовича «Москва» — первый опыт сотворчества Десятникова и Сорокина. Эта драма из жизни «новых русских» 1990-х годов с вариациями на чеховские темы много потеряла бы в своем обаянии, если бы не принадлежащая Леониду Десятникову оригинальная трактовка хрестоматийных советских песен.

В «Москве» Сорокин обыграл мотивы из «Вишневого сада», «Трех сестер» и других чеховских вещей. По словам автора, Чехов послужил ему своего рода «поп-материалом», сырьем для обыгрывания. Вполне вероятно, что чего-то подобного можно ожидать и в готовящемся либретто.