Евгений Миронов: «Меня называли молодым Меньшиковым, но я решил искать свои пути»

Он родился в семье саратовских рабочих и привел в шок родителей, когда рассказал о своем желании поступать в театральное училище. С тех пор прошло больше двадцати лет, и за это время Евгений Миронов сумел доказать не только родственникам, но и всей стране, что сделал правильный выбор. В этом году Евгению исполняется 40 лет. Любой режиссер уверен в половине успеха своей работы, если у него играет Миронов. Евгений говорит, что не снимается в сериалах и обращает внимание на телекино, если не сомневается в сценарии и режиссере. Миронов не промахнулся с «Идиотом» и возлагает большие надежды на свою работу в новом фильме «В круге первом», снятом по роману Солженицына.

 — Режиссер фильма Глеб Панфилов говорит, что перед вами стояла очень трудная актерская задача. Вы тоже так думаете?

 — Не знаю, играл ли я роли сложнее. Перечитав роман, я, с одной стороны, испытал большую радость: съемки в фильме обещали стать одним из самых интересных событий в жизни. С другой стороны, разочарование, потому что не нашел в герое ни одной отрицательной детали, говорящей о Нержине как о противоречивом человеке. Я всегда ищу в героях, которых играю, странные, любопытные и даже отрицательные черты. Так было и с Мышкиным в «Идиоте», и в других фильмах. На этот раз я даже попросил Наталью Дмитриевну Солженицыну познакомить меня с ее мужем.

 — И каковы были впечатления от знакомства?

 — Ощущение двоякое. С одной стороны, я был безумно счастлив, что удалось встретиться с человеком такого масштаба. С другой — страшно разочарован, потому что не нашел ничего отрицательного в нем. Он очень тепло меня встретил. Мало того, я привез с собой бутылку шампанского (я тогда не знал, что этот роман был когда-то спрятан именно в бутылку из-под шампанского) и надеялся споить Александра Исаевича, чтобы он мне рассказал больше, чем написал в книге. Но ничего не получилось. Может, потому, что мы еще закусывали пирожками Натальи Дмитриевны. На самом деле во время этой встречи я больше научился не как актер, а как человек.

 — От событий, о которых идет речь в романе Солженицына и в фильме «В круге первом», нас отделяет все больше и больше времени. На ваш взгляд, эти темы по-прежнему современны?

 — На мой взгляд, все это совершенно несовременно. Тогда были абсолютно другие люди. В самом начале нашей беседы Александр Исаевич произнес фразу, которая повергла меня в шок. Он сказал: «Я очень рад, я счастлив, что меня тогда посадили. Если бы я не провел это время в неволе, то никогда бы не стал тем, кем являюсь сейчас». Это человек поистине стального характера. Он до сих пор работает по восемь часов в день и очень сожалеет, что не может работать, как раньше, по шестнадцать. Пишет, кстати, по-прежнему очень мелким почерком. Это, видимо, лагерная привычка — экономить бумагу. Все эти детали, конечно, многое мне подсказали, но все равно в какой-то момент я целиком доверился режиссеру. Он буквально болел этим романом многие годы и лучше знал, как на самом деле все должно выглядеть.

 — Вы актер с большим опытом, и ваши роли были неоднократно отмечены. Может ли у вас до сих пор вызывать удивление и восторг чья-то актерская игра?

 — Меня завораживает, когда я не понимаю, как это сделано. Я видел такие спектакли и всякий раз недоумевал. Есть ведь школа, есть система, есть учебники, ты учишься на примере учителей или товарищей, а когда я не понимаю, как тот ли иной актер играет, почему он из системы выбивается, то я, честно говоря, теряюсь перед подобным даром.

 — И кто из коллег заставляет вас удивляться?

 — Я помню сцену в «Утомленных солнцем», где Меньшиков в зарослях встречается с Дапкунайте. Для меня это какая-то новая актерская энергия. Вроде бы он ничего не делает, но при этом что-то явно происходит. Мне было очень интересно понять, как это у Олега получилось.

 — Многие критики говорили, что вы даже подражали Меньшикову в начале карьеры.

 — Может быть. Я помню, мы шли с Олегом по коридору, и нам навстречу — очень знаменитый театровед. И я был представлен ему как молодой Меньшиков. Помню, сначала возгордился, потому что я еще совсем зеленый был┘ А потом подумал: нет, надо искать свои пути.

 — У вас много друзей?

 — У меня они есть. Иногда это сложно назвать дружбой, потому что, наверное, друзья чаще видятся. А у нас, как вспышки, происходят какие-то встречи, которые выливаются в творческие озарения, в кучу планов. А потом все вдруг куда-то теряются. И причем мне не жалко, потому что я знаю: будут еще встречи и проекты.

 — Сейчас вы можете себе позволить быть довольно придирчивым человеком и отказываться от проектов, если вас что-то не устраивает?

 — Я не из тех смельчаков, которые не боятся потерять работу, не боятся, что их перестанут приглашать, и способны достаточно долгое время практически не играть. Уверен, актера могут легко забыть. Еще я завидую людям, способным легко выслушивать критику в свой адрес и, не обращая на нее внимания, идти дальше. Я не такой. Театральный актер должен постоянно работать, потому что в театре нельзя стать звездой после одного спектакля.

 — Иногда вы производите впечатление очень замкнутого и одинокого человека┘

 — Но при этом я обожаю веселые компании. Помню, пришел после какого-то своего спектакля в общагу театра Табакова, а там какая-то шумная вечеринка. А уже ночь, я устал, к тому же со мной весь мой «обоз»: мама, папа, сестра┘ Я вышел на кухню, буквально на пять минут, и вдруг увидел, как там весело, какие все шумные и счастливые. В итоге остался до утра, несмотря на то, что был еще студентом и в коллектив театра толком не вошел.

 — До сих пор любите проводить свободное время именно таким образом?

 — Я люблю, когда творческие люди собираются вместе. Иногда самый яркий спектакль — это тот, что после спектакля. Когда собираются какие-то люди, которых ты хотел бы видеть, актеры, и все начинают говорить, обсуждать. Жаль, что это никто никогда не снимает.