Ромео Кастеллуччи (Италия): «Театр самое опасное искусство»
Я пытаюсь положить предел ужасу, уродству и невероятной скуке, которые одолевают наше время. Общество часто пытается заглушить то, что не входит в рамки приятного, декоративного. Я не концентрируюсь на нарушениях порядка, я просто оставляю двери своего театра открытыми. Может быть, именно поэтому мой театр пугает зрителя. В нем нет «анестезии», нет сахара. Моя работа далека от повествования в книжном смысле. Это больше похоже на повествование, какое бывает во сне. Есть только детали, а общий контекст отсутствует. Во сне всегда есть пробелы, во сне недостаточно информации, и ты не можешь понять всего полностью. И ты знаешь: искать надо именно там, где есть этот пропуск
Не слова меня интересуют в театре, а речь. Слова принадлежат литературе, и природа театра не в том, чтобы быть ее второстепенным ответвлением. Это искусство плоти, самое близкое к жизни искусство, искусство самое опасное. Если зритель перестает слушать слова, значит, они стали
Эдди Маалем (Франция): «Мы хотели станцевать то, что уже умерло, то, что возродилось, и то, что снова умрет»
С одной стороны, надо быть скромным, потому что груз прошлых «Весен священных» подавляет таких, например, как Пины Бауш или Мориса Бежара. Есть и странные постановки «Весны», где неправильно понимают музыку, которая стала
Теро Сааринен (Финляндия): «Я верю в язык, в котором нет слов»
Если содержимое танца выразить словами, то оно окажется плоским. Я верю, что те вещи, о которых нельзя рассказать словами как раз самые интересные. Есть много спектаклей с приятным и умным текстом, произносимым исполнителями, но, когда я смотрю такой спектакль, я не понимаю его вообще. Танец не имеет никакого отношения к тексту. Мои постановки рассказывают о судьбе маленького человека в бурном мире. Я неизменно работаю над одними и теми же темами: человеческие отношения, встречи, абсурдность поведения людей и одиночество. Меня зачаровывает то, что удерживает людей вместе и как именно это же может разрушить сообщество людей. Я думаю, что мой стиль это слияние трех традиций: балетной классики, буто и современного танца. В итоге получается мой собственный, «финско-японский» стиль. Танец буто помогает исследовать человеческое тело. Он как бы препарирует его, разрезает на части. Тело становится мятым, внешне некрасивым, но это меня как раз и интересовало. Потому что балет предполагает, что вы как бы взлетаете вверх. Это
Алан Платель (Бельгия): «Для меня важна идея жизни вместе»
Для меня важна идея «жизни вместе». Мы потеряли много форм общности, и, надеюсь, находимся в активном процессе поиска новых. В нашем спектакле мы говорим об этом. Я мечтал о том, чтобы в этой «вечерне смешанных кровей» и разных национальностей подчеркнуть до какой степени мы, человеческие существа, нуждаемся в общности. Главной задачей для нас стало найти взаимодействие между «мы» и «я» как с точки зрения музыки, так и с точки зрения танца. Спектакль мое видение положения вещей в мире сегодня, и оно достаточно мрачное, трагическое. Впервые я создал спектакль без