«Тройчатка» — так фамильярно называют программу из трех одноактных балетов — шла после серии «Дон Кихотов». И это было ей невыгодно. Старый балет (вернее, его молодые герои Наталья Осипова и Иван Васильев) вознесли восторги лондонской публики и прессы к запредельным высотам. «Клянчите, воруйте, деритесь, но вы обязаны попасть на дневное представление'Дон Кихота'»,- советовали солидные газеты своим читателям. Критик с
Понятно, что московские новинки — и прочно забытый «Класс-концерт» Асафа Мессерера, только что возобновленный в Москве его племянником Михаилом Мессерером, и совсем новый балет англичанина Кристофера Уилдона “Misericordes”, переименованный для Лондона во всем понятный «Эльсинор», и «В комнате наверху», знаковая постановка американской постмодернистки Твайлы Тарп
«Класс-концерт» публику не разочаровал. Москвичи танцевали раскованно, с явным удовольствием, многие — лучше, чем в Москве (см. Ъ от 16 июля). Наталья Осипова отлично полетала в прыжковой комбинации, а еще эффектнее разделалась с поддержками, пролетев «бревнышком» на руки Андрею Меркурьеву с середины сцены до нижней кулисы. Денис Матвиенко накрутил свой большой пируэт в
«Класс-концерт», рассказывающий о том, как учатся танцевать и чем занимаются странные балетные люди, пришелся по душе англичанам, обожающим изучать, как и что устроено. И простейшие па, исполненные детьми из местной балетной школы, пользовались вниманием не меньшим, чем прыжки и вращения солистов Большого. Аплодисменты начались уже на четвертом движении у станка, но нахлопаться всласть зрителям удалось лишь после финала — деликатные англичане боялись помешать артистам во время исполнения сложных па и вспыхивающие по ходу дела овации давили в зародыше. Балетные обозреватели разделили энтузиазм публики: в антракте Исмена Браун из «Телеграфа» с жаром объясняла мне, что «Класс-концерт» всколыхнул генетическую память артистов, возродив московские традиции, а господин Крисп поставил на одну доску сегодняшних солистов с «золотой молодежью» Большого
«Эльсинор» вспышек темперамента не подразумевал. Свой сумрачный «готический» балет на музыку Арво Пярта хореограф Уилдон сконцентрировал вокруг страдающего, но довольно инертного героя таким формальным и необязательным образом, что осталось совершенно непонятным: реальны ли окружающие протагониста четыре пары или они плод его воображения? К Лондону этот вопрос прояснился вместе с названием, намекающим на «Гамлета»: танцовщики, с премьеры жаждавшие понять, кого они
Завершавший вечер балет «В комнате наверху» на музыку Филипа Гласса наши танцовщики исполняют с героической отвагой и очевидными усилиями, что каждый раз вызывает у меня смесь уважения и сочувствия. Эта свингующая пластика, эти джазовые синкопы, эта боевая спортивность, непотопляемый оптимизм и демонстративная неутомимость — все то, что впитано американцами с пеленок, русским приходится добывать с боем. Потери понесла и лондонская премьера: накануне на репетиции «сломалась» Марианна Рыжкина, исполнительница главной партии. Театр моментально нашел замену в лице Нины Капцовой, лучшего амура московской труппы, которая отважно закрыла брешь своим хрупким телом. Самыми точными оказались Анна Тихомирова и Екатерина Крысанова — они «отстреляли» свой текст практически безошибочно. Наталья Осипова поражала вулканическими выбросами прыжков и нечеловеческой выносливостью. Ее и Екатерину Шипулину зрители принимали лучше всех.
Вопреки опасениям, на неизвестной «тройчатке» зал Колизея реагировал как на патентованной «классике» — публика явно уверовала в брэнд «Большой». Импресарио театра, почтенный господин Хоххаузер, первым в мире раскрутивший московский балет еще полвека назад, лучился от удовольствия и на вопрос о рисках, неизбежных в его профессии, только отмахнулся: «Какие риски с нынешним Большим?»