Заказ именно Десятникову оперы для Большого театра объясним прежде всего высотой репутации, смягчающей здоровую скандальность либретто, сочиненного Владимиром Сорокиным. Работа над оперой шла два года. Сейчас в Большом театре начались черновые репетиции, Эймунтас Някрошюс приступит к постановке через месяц; премьера намечена на конец марта.
Долгожданный «полный аншлаг»
— Похоже, Леонид Аркадьевич, эта работа вас прославит. Будет, как нынче говорят, «полный аншлаг!».
— Напротив, все будут разочарованы; «долгожданная всеми опера», как выразился один журналист, усилиями «идущих вместе» и некоторых СМИ уже превратилась в некий фантом, к которому реальная опера не имеет никакого отношения. Что получится в итоге, неизвестно! Это зависит не только от Ведерникова и Някрошюса…
— Что для вас означает работать по заказу? Вызов, азарт, рамки?
— …И крайнее изнурение в финале. Впрочем, мне нравится, когда меня помещают в рамки, ставят передо мной задачу — у
— Помните, Гумилев говорил Ахматовой: «Аня, как только я стану пасти народы…»
— «…отрави меня!» Пасти народы потребности нет, но для сочинения нужен
— Жанр романа, говорят, умер. А жанр оперы жив?
— Нет, конечно. Написание оперы в наше время есть некий культурный жест, обращение к прерванной традиции. Ведь «настоящая» культура, та, что находится в музее, уже мертва.
— Да неужели? В таком случае сочинение оперы — занятие некрофилическое?
— В
Дети Розенталя
— Сюжет оперы уже не тайна: некто Розенталь в научной лаборатории клонирует пятерых композиторов: Верди, Моцарта, Мусоргского, Чайковского и Вагнера. Почему именно эти пятеро?
— Они наиболее значимы для оперного жанра.
— Важно ли, что бедняга Розенталь — еврей, коммунист?
— Для кого? Для Шафаревича и компании?!
— Для происходящего на сцене.
— Нет, просто это такое клише «еврей, коммунист, ученый» — Франкенштейн и доктор Калигари в одном лице. В опере пять картин, по числу композиторов, и каждая будто бы сочинена одним из персонажей.
— А время действия?
— Первый опыт Розенталя состоялся в 1940 году. Работа над последним «дублем» (у нас слово «клон» не употребляется!) происходит в годы брежневского застоя. В лаборатории готовятся к созданию Моцарта (в пантеоне Розенталя, страстного меломана, Моцарт занимает высшую ступень). А дома уже живут четверо старших дублей. После бессонной ночи Розенталь возвращается домой и сообщает о том, что у них скоро появится младший брат.
В следующей картине уже фигурирует младенец в колыбельке. Финал первого акта представляет собой пассакалию; ряд вариаций с фрагментами речей Сталина, Хрущева, Брежнева, Андропова, Горбачева и Ельцина. Первый акт кончается сценой похорон Розенталя: секретная лаборатория закрыта, на дворе жестокая московская реальность образца
Второй акт — их житие на воле. На пропитание они зарабатывают пением в подземном переходе возле трех вокзалов. Между Моцартом и проституткой Татьяной, феей здешних мест, вспыхивает настоящее большое чувство… Не буду сейчас вдаваться в подробности, но все кончается печально…
Четверо дублей и Таня гибнут, выживает один Моцарт благодаря иммунитету к яду:
С точки зрения Сальери
— Это похоже на сведение счетов. Почему именно Моцарту так повезло?
— Тут очень многое совпало, в том числе и мое настороженное отношение к Моцарту…
— Значит, не он занимает первое место в вашем внутреннем пантеоне?
— Увы.
— Вы говорите, как Сальери.
— Возможно, но это моя личная точка зрения, и я никому не собираюсь ее навязывать. Это просто нелепо:
— «Из наслаждений жизни одной любви музыка уступает…» — неправда,
— Ну. .. одной уступает, а другой, может, и не уступает… Сочинять музыку, мне кажется, очень сложно.
— И все же что вас точно делает счастливым?
— Когда музыка получается. Вот этот миг. Искать и находить новые смыслы в столкновении знакомых вещей — единственное, что оправдывает мою деятельность.
Треугольник из брэндов
— Работая для кино, вы стали брэндом. Это окрыляет?
— Скорее, угнетает. Предположим, Икс, композитор, добившийся некоторой известности, овладевает суммой неких узнаваемых приемов и превращается в брэнд. По законам рынка он вынужден тиражировать этот брэнд. Так происходит не только в музыке. Существует, например, брэнд «Сорокин». У реального Сорокина есть выбор: следовать своему брэнду и, следовательно, продуцировать сцены насилия, ненормативную лексику и т.д., то есть отвечать ожиданиям. Или — уйти в сторону от этого и разочаровать преданного читателя. Но этот путь сопряжен с известным риском…
— Утраты брэнда?
— Я могу только за себя отвечать. Мне всякий раз хочется сделать
— Соединение вас и Сорокина логично. А вот Някрошюс — уже нарушение логики ряда. Кем он был выбран?
— Это был выбор Большого театра. Ему послали либретто, а меня попросили встретиться с ним. Я поехал в Вильнюс. Някрошюс и его жена встречали меня на вокзале, что произвело на меня сильное впечатление. Через несколько минут я сказал себе (как в телерекламе одна карамелька M&Ms говорит другой про Деда Мороза): «Он настоящий». Для него это, кстати, попытка отойти от «Някрошюс-брэнда».
— Что вы обсуждали?
— Его метод работы. Он сказал, что крайне тщательно готовится, прежде чем начать репетиции. Помню слово «заштриховать». Как в детской раскраске, где надо цветными фломастерами закрасить фигуры…
— Автор либретто участвовал в процессе?
— Да, естественно. Первый вариант переделывался, Сорокин приезжал в Петербург. Как раз в ночь перед его приездом в ожидании пробуждения я понял, каким должен быть принцип построения либретто.
— Что теперь?
— Сейчас заканчиваю кино с Алексеем Учителем, рабочее название «Космос как предчувствие». Странная история, которую невозможно рассказать. В жизни героя, которого играет Евгений Миронов, появляется таинственный незнакомец, и сюжет строится вокруг их отношений.
— Кто этот незнакомец — «черный человек»?
— Вовсе нет! Скорее, смутный объект желания.
— Случается, это совпадает.
— Здесь, пожалуйста, напишите в скобках «смеется» (смеется)…
Досье «МН»
Леонид Десятников — один из самых исполняемых российских композиторов — родился в 1955 году в Харькове. Окончил Петербургскую консерваторию, класс композиции профессора Бориса Арапова. Через год после выпуска был принят в Союз композиторов.
Среди сочинений: оперы «Бедная Лиза», «Браво-брависсимо, пионер Анисимов!», «Витамин роста», вокальные циклы «Любовь и жизнь поэта» на стихи Хармса и Олейникова, «Пять стихотворений Тютчева», симфоническое произведение"Эскизы к «Закату».
Автор музыки к фильмам «Закат», «Подмосковные вечера», «Мания Жизели», «Кавказский пленник», «Москва», «Олигарх», «Дневник его жены».
По заказу Гидона Кремера создал транскрипцию сочинений Астора Пьяццолы, ставшую широко известной в мире.
Много работал для театра, в частности, с Валерием Фокиным и Камой Гинкасом. Музыка Леонида Десятникова звучит на крупнейших музыкальных фестивалях Европы.