Когда действо началось —зал принялся недоумевать. Никто не музицировал и не пел. Сцена была похожа на прокопченный цех завода. Потом началась история Алекса Розенталя, расхаживающего в балахоне, похожем на кавалерийскую шинель. Змеились цветные виниловые кабели, парил дымок, словно на концерте попсы. Рождались дубли великих композиторов — Чайковский, Моцарт, Верди, Вагнер, Мусоргский. ..
Казалось бы, остроумный сюжетный ход, благодатный для автора музыки. Но опера — не удел одиночек, тут требуется слаженный ансамбль.
Повсюду понатыканы детские коляски, похожие на бетономешалки. Клипы Хрущев и - понеслось до Ельцина. Сосед мне говорит: «Черненко пропустили». Так он, небось, не вписался по строкажу и хронометражу.
Конечно, интересны были дубли композиторов — каковы они? Понятна условность искусства — если задумано контральто либо лирический тенор, то где уж там искать соответствие, скажем, комплекции исполнителя заявленному образу. Тут должны выручать исполнение, искусство… Но вышло, что не выручает. Капризничал клинический дебил: в программке сказано, что это должен быть Чайковский. Вагнер вообще превращен в девицу, пародийны Моцарт и Мусоргский. ..
Вот второй акт: Площадь трех вокзалов. Семнадцать проституток плюс таксисты, наперсточники, бомжи… Тут самое место нашим композиторам. Тем более они подчас генетически соответствуют всей этой шантрапе. Вот как, к примеру, охарактеризован создателями спектакля Мусоргский:
«Миф прижизненный: народник, непризнанный реформатор русской оперной формы, талант стихийный, подверженный неумеренным алкогольным возлияниям от осознания собственного одиночества,
Миф посмертный: воплощение „русского национального духа“ во всем его размахе и философской глубине».
Авторы не могли не искуситься сотворить пародию на оперы Мусоргского. Досталось и Верди — под его арию из «Риголетто» стилизована партия сутенера.
Умиляет хор проституток у трех вокзалов. Вот рефрен второго акта: «Манит, сверкает бабло! Кипят три вокзала, ждут три вокзала нашего мяса! Пора!». А в следующей картине проникновенно выводит арию сутенер: «Проклятье! Лох увел ее! Ах, стерва Танька, стерва Танька! Продала! Тебя я поднял из отбросов. Одел прилично, в дело взял и научил рубить бабло, а ты? Паскуда, подлая, паскуда, паскуда подлая! Ну, что ж, недолго свадебка продлится! Пеняй, оторва, на себя!»
Самое умилительное тут самоидентификация автора. В распространяемом капельдинерами
Так ведь прямо и сказал!
Нет, это, конечно, не порнография, да и копрофагии, любезной либреттисту, тут не оказалось, это —пошлая заунывная скука. Да и то поскольку применима к тому, что именуется визитной карточкой русского театра. В ДК «Картонажник» это был бы поистине аншлаговый хит. А так…
Стоило кончать консерваторию по классу профессора Е. Кибкало, чтоб потом у трех вокзалов мотыляться! И пусть жалостливо рыдают валторны, и арфы переливчато аккордисмент свой выдают, тромбон похрюкивает — хорошо!
И голоса во многом пречудесные. А денежки тут крутятся и впрямь большие. И когда орущие вместе со всяческими попсомольцами взялись шельмовать в преддверие премьеры все что ни попадя, так это же понятно. Как уж тут руководителям театра оттабанить, коли в раскрутку такой капитал пошел? Когда уж столько потрачено —пора б и на отдачу идти. И многие газетеры изрядно передергивают, обрушиваясь на депутатов, которые кривились, глядя в афишу. Мол, проплывает мимо
Ларс фон Триер говорил, что режиссером может стать любая обезьяна средних способностей. И тут нас огорошивает каскад аттракционов. Перформанс он тем и хорош, что любой человек способен будто бы из ребячьего конструктора сложить любую композицию, которая может претендовать на целостность. Одним словом, абстрактное искусство. И тут нагромождение случайных мизансцен не создает ансамбля. Под конец режиссер и вовсе исчерпал свой постановочный ресурс. Особо драматургическое убожество либретто выявляется в финале, где все скомкано и диктор под музыкальный фон едва ли не скороговоркой зачитывает объяснение эпилога.
И если не вслушиваться в то, что поют профессиональные вокалисты, то все прекрасно. А ведь тут и кроется суть того, что отличает текст, именуемый либретто, от абракадабры. И ангажированные апологеты зря поминают всуе Модеста Чайковского — он слагал тексты арий все же по канве пушкинской фабулы, а тут либреттист клонировал свой собственный роман, уже препарированный критиками, так что администрация Большого могла б насторожиться, заключая столь неосмотрительный контракт.
А культура отдыхает. Это имеет такое же отношение к культуре, как новости мистера Флярковского — якобы итоговые по культуре —в полночь каждого дня. Суррогат, штампы за маской отутюженной велеречивости… Зря, видать, скандалили. Гора родила мышь.
«Ждановское» постановление
Нельзя не согласиться с мнением министра культуры и массовых коммуникаций Александра Соколова, который с присущей ему деликатностью заметил, что спектакль объективно не соответствует уровню Большого театра. А ведь Александр Сергеевич не просто высокопоставленный государственный служащий — это высочайшего уровня специалист как раз именно в сфере музыкальной культуры.
Конечно, беснующиеся на Театральной площади авангардисты красной молодежи и прочие попсомольцы во многом способствовали тому повышенному ажиотажу, который сопровождал премьеру. Это, кстати говоря, повлияло на сдержанность многих деятелей культуры, которые не стали высказывать своего отрицательного мнения о постановке из чисто гигиенических соображений — чтобы их не причислили к экстремистам.