Пуще леса

В «ЛЕСЕ» Кирилл Серебренников окончательно закрепил за собой позицию самого социально-ориентированного режиссера нового поколения. 

Подобно своему сверстнику Томасу Остермайеру он пытается превратить классический текст в материал для социального анализа. Он, правда, менее решителен, чем его берлинский коллега, который воссоздает в «Норе» актуальный дизайн, культурные привычки, стиль поведения и одежды, характерные для прослойки успешных бизнесменов современной Европы. Его операции над классикой более конспиративны; и для него, как и для его театральных учителей, русская классика по-прежнему остается резервуаром метафизических и романтических чудес. В пьесе Островского «Лес» Серебренников всех переселяет в другую эпоху — всех, кроме парочки театральных комедиантов Аркашки Счастливцева (Авангард Леонтьев) и Геннадия Несчастливцева (Дмитрий Назаров). Они у него по-прежнему — агенты анархии, романтического и сердечного человеческого братства, такие же трогательные безумцы, как и во времена Островского.

Все остальные персонажи живут в застойном мире, в «конце прекрасной эпохи»: в Беловежской пуще еще не подписали смерть советской империи, но песня о Беловежской пуще уже возвещает о конце всех общественных идеалов и ценностей. Дом Гурмыжской — этакий рай для социалистической номенклатуры, партийных вдов и правительственных жен. В этой Беловежской пуще женщины доминируют в силе и чувственной власти, в то время как мужчины — всего лишь жалкие и циничные приспособленцы. Особняк Гурмыжской устроен по моде конца 70-х годов прошлого века. Но Серебренников не настаивает на признаках эпохи «застоя». Когда в дом врывается Восьмибратов (Александр Мохов), в его повадках ясно прочитывается стиль бандитского капитализма начала 90-х годов, а в его инфантильном сыночке Петруше (Олег Мазуров), как и юном приспособленце Буланове слышен явный привет самому новейшему времени. Собственно, перед нами история о том, как рождалась эпоха российских «яппи» — равнодушных и приспосабливающихся к любой власти клерков рубежа тысячелетий. 

Пожалуй, самые радикальные метаморфозы произошли с парочкой влюбленных, с Аксюшой и Петром. Лишенная иллюзий молодая героиня Анастасии Скорик готова на любой поворот своей судьбы, и когда Несчастливцев предлагает ей уйти в актрисы, она с легкостью соглашается. Делать ставки — так по-настоящему. И если бесхребетный Петруша не готов к решительным действиям — лучше оставить его и двинуться в путь.

Она, бедная родственница Гурмыжской, ясно сознает судьбу женщины в этой женской Пуще. Не случайно Евгений Аполлонович Милонов превратился здесь в Евгению Аполлоновну (Кира Головко), а Уар Кириллович в Уару Кирилловну (Галина Киндинова) — двух соседок Гурмыжской, двух свидетельниц «конца прекрасной эпохи». Сцена, о которой долго будут помнить ее зрители, — эксцентричный и отчаянный праздник женской похоти, который устраивают для себя Гурмыжская (Наталья Тенякова) и Улита (Евгения Добровольская). При мысли о молодых самцах они кидаются переодеваться, и на сцену вместо двух стареющих (или откровенно опустившихся) женщин выходят две роскошные дивы в парчовых платьях. Гурмыжская раскрывает завесу справа, и отказывается перед огромным зеркалом, окаймленным светящимися лампочками. В свете этой дискотечной эстрады они развернут свои похотливые сети, улавливая в них жалких и готовых на все особей мужского пола.

Постепенно по ходу спектакля Алексис Буланов (Юрий Чурсин) будет претерпевать все новые метаморфозы, сначала облачившись в модного «мажора», а потом — и вовсе в амбициозного «яппи» в элегантном костюме. Его «инаугурационная» речь в качестве будущего мужа богатой помещицы Гурмыжской — блестящая пародия на прагматиков нового русского леса. Но смысл этого «Леса» — отнюдь не в смелости прямой пародии. За героем Юрия Чурсина угадывается более опасное явление — юные, идущие вместе за любыми режимами, опустошенные циники новой эпохи. Серебренников сочинил свой самый решительный опус, ничуть не уступающий социальному критицизму его берлинского коллеги в недавно показанной в Москве пьесе Ибсена «Нора».