На словах он почитает родителей, целует маменьку в плечико, поучает своих братьев И «ради их блага» прибирает все наследство к рукам, держит в «черном теле» сыновей, а когда те отдают Богу душу на похоронах не плачет, потому что на то была воля Божья. Фарисейство, доведенное до предела, до той роковой черты, за которой уже видится тень Антихриста, прозвучало в спектакле Кирилла Серебренникова зримо и убедительно. Режиссер не заигрывает с публикой, не успокаивает ее, он обращает взоры зрителей к себе и жестко спрашивает: неужели человеческие сердца настолько заскорузли и охладели, что теперь позволено все, даже предавать самое святое, прикрываясь заповедями Христа?
Честно сказать, такой постановки вопроса я не ожидала от модного авангардиста, до этого, как мне казалось, занятого только собой, использующего классику для сочинения экстравагантных спектаклей, идущих вразрез с авторской мыслью. Тут же возникало впечатление, что режиссера «прорвало», и он решил высказаться о наболевшем. А
В первую очередь Серебренников представляет общую картину нравственного распада семьи, в которой дети и родители давно живут, словно чужие, и их ничто не связывает, кроме выгоды. Эта же тема прослеживается и в художественном оформлении спектакля. Дом Головлевых с маленькими окошками, куда не проникает свет и оттого царит вечный полумрак, похож на амбар, пропитанный страшной мерзостью запустения. Здесь постоянно
Евгений Миронов поразительно тонко живописует превращение послушного мальчика в монстра, скрывающего свое волчье нутро под личиной агнца Божьего, которому будет отказано только в одном: он не сможет перекреститься.
И